Воньга - 2001.(Впечатления чайника.)Команда.Каяк: Андрей – пессимист. Капитан-адмирал, штурман, лоцман, боцман и кацман. КНБ-2: Лена – пофигист. Капитан, травовед-ботаник, ЗаготГриб. Света – оптимист (потому, что чайник). Матрос,
кок, автор сочинения. Как я проводила отпуск в Карелии.И отпуск всего две недели, но надо же его где-то проводить. Тем более, что в Карелию я уже давно мечтала попасть. Все мои друзья успели побывать, а мне все мешали разные обстоятельства, которые складывались не в мою пользу. В этот раз обстоятельства тоже не благоприятствовали, но все же, понеся незначительные финансовые и моральные потери, я села в поезд в компании еще двух человек – Лены и Андрея – капитана и адмирала. Я была единственным матросом и чувствовала себя несколько бесправно. Не помню, пили ли мы водку, как только сели в поезд. Наверное, пили – какой отъезд без водки? Помню только, что проснулись рано, а в поезде это ни к чему. Пейзаж за окном изменился, но не существенно. День прошел в еде-питье и разгадывании кроссвордов, а под конец адмирал завел тему экстремальных ситуаций, дабы проинструктировать двух чайников, если что. Под занавес он рассказал, как следует поступать с трупом дорогого товарища, если таковой получится. Так как инструктаж проводился для нас, то труп, очевидно, предполагался его. Я отчетливо и безо всякого скорбного чувства представила себе, как мы с Ленкой заворачиваем труп нашего адмирала в полиэтиленовую пленку и заваливаем камнями – согласно инструкции. Это же задолбаешься – труп неповоротливый, камни тяжелые! Тем не менее, вообразив ситуацию, я поняла, что морально готова действовать в столь удручающих обстоятельствах. Еще адмирал, как самый опытный (третий раз в Карелии, как ни как), посоветовал достать теплые вещи – завтра утром высаживаемся в Энгозере. Мы частично проигнорировали это сообщение, но джинсы все же достали (из Москвы-то уезжали в шортах). Утро в Энгозере подтвердило слова адмирала. Пока шли по поселку, было еще ничего, но когда вышли к озеру, задубели основательно. Берег захламлен какими-то опилками, корягами, кирпичами. Выбрав место почище, чтобы не поранить шкуры байдарок, начали собираться. Лично я начала с того, что надела на себя все, что смогла найти, потом села на берегу варить кашу. Сборы перед отплытием – процесс довольно долгий и нудный: вынимаешь все из рюкзаков, распихиваешь по гермам (это такие прорезиненные мешки), собираешь лодки (как правило, матерясь), потом вынимаешь все из герм (положили не так и не туда), потом разбираешь байдарки (то не хватает деталей, то – лишние) и т.д. Но часов через шесть нам все же удалось отчалить. Тут я начала знакомиться с Карелией более подробно. Первый момент, который начал меня напрягать – минут через 20 после старта штаны намокли, и продолжали мокнуть до тех пор, пока мы не тормознулись на каком-то берегу (покурить и все такое). Тут штаны начали сохнуть на ветру, который в Карелии, между прочим, холодный и дует непрерывно. Правда, от штанов мое внимание сразу отвлекло обилие черники и мха – такого богатства мы с Ленкой никогда не видели, и тут же начали уничтожать ближайший черничник. Андрей сходил на болото и нашел еще зеленую клюкву. Мы ломанулись смотреть на клюкву. Увидели морошку – впервые в жизни! Короче, я совсем обалдела от всей этой прелести и дикости природы. Черника увлекла, и плыть мы забыли… Только адмирал оставался верен планам и по-отечески урезонивал нас. В общем, поплыли мы все же к противоположному берегу – на обед. Здесь следы цивилизации давали знать о себе явно – кострищем и грудой консервных банок. Еще полтора-два часа потерянного на обед времени, и мы отправились согласно маршруту. Тут мы с Ленкой обрадовались, заплыли на середину плеса и всласть покатались на волнах, несмотря на суровые предупреждения адмирала. Встали на каком-то высоком каменистом берегу. Черники было мало, но я пошла гулять и набрала миску. Ленка и Андрей купались, а я – никак, хватило мокрых штанов! Первый день прошел неплохо, учитывая, что два чайника должны были привыкнуть к новым условиям. Утро следующего дня началось вполне бодро. Мы позавтракали, правда, покапал дождик, но так ничего и не намочил. Второй день задал тот самый ритм, которому мы следовали в течение всего похода: после завтрака долго и мучительно мыли посуду, собирали гермы, переодевались к отплытию, носили вещи вниз, загружались. Отплыли… Тот же ветер, волны и мокрые штаны… Волны перестали забавлять и начали вносить некоторый дискомфорт – грести трудновато, слегка укачивает, все время относит на середину, приходится возвращаться на курс. Адмиралу на каяке попроще, а нам, при отсутствии всего – опыта, слаженности, сил – что-то как-то не очень… Все же не слишком устали. По расчетам нашего главного мы должны были к концу завтрашнего дня пройти Энгозеро и выйти к плотине, коей открывалась череда озер, приближающих нас к реке Воньге, ради которой мы, собственно, и поперлись сюда. Нам, чайникам, впервые попавшим в Карелию, надо было обрести опыт хождения по порогам, и Андрей выбрал для нас несложную речку. Правда, пугал нас четверками и пятерками, указанными в описании, ну, да это еще не скоро. А озеро все длилось… За каждым поворотом открывались новые и новые плесы. Мы уже привыкли к волне и ветру. Вот только к холоду и мокрым штанам привыкнуть было трудновато. И как я могла не взять с собой непромокаемые штаны? Все из-за опытного адмирала, заявившего, что летом в Карелии тепло и что лишние вещи можно не брать. Озеро к середине дня так и не кончилось. Адмирал в очередной раз достал карту и недоумевающим взором окинул, черт знает, какой по счету плес. - Куда грести-то? – заорала я ему с середины озера (нас все время относило). - А хрен его знает, - был ответ, - такого моря вообще на карте нет! Вконец сбитые с толку несоответствием планов реальности, мы погребли через плес – надо же его пройти, раз он есть. Я начала понимать, что озера я не люблю. Пошел дождь. Время вставать, а мы никак не доберемся до берега. Мне от одной только мысли, что вставать придется под проливным дождем, становилось так плохо, что я готова была грести до темноты, лишь бы не вылезать из лодки в насквозь мокрой одежде и не чувствовать, как она противно липнет к телу. Грести – еще ничего, но ходить и ставить лагерь... Об этом лучше не думать! Обилие воды в природе, наверное, как-то сказывается и на человеческом организме. Во всяком случае, мы довольно часто чалились к берегу, а причалившись, моментально разбегались по кустам. Очередной причал позволил нам найти стоянку. На берегу стояла изба, в дверях сидел человек. Андрей пошел справиться о месте нахождения – по его расчетам мы уже прошли Энгозеро, а оно все не кончается. Вот и надо внести ясность. Обитатель избы, дедушка на пенсии – рыбак из местных, предложил нам оставаться на ночлег. Он все равно уезжает. Сейчас за ним сын на моторке приедет. А второй сын пошел на рыбалку, недалеко отсюда, и тоже скоро придет. Мы ломанулись к избе, в момент обвешали ее своими шмотками, обставили веслами, обложили лодками… Рыбак затопил печку и начал рассказывать всякие байки: про колхозы в Карелии в годы советской власти, про себя и про туристов – которые потонули, которые лодку упустили – кошмар, одним словом! Я, окончательно отмороженная, слушая все эти страсти, поняла, что в Карелии нас ждет верная гибель, и, если не все, то один из нас обязательно окажется в полиэтиленовой пленке – точно по инструкции. Если, конечно, еще достанут со дна или из-под моста. Мост мы должны проходить на Воньге. Он фигурировал в описании и под ним обещался порог третьей категории сложности. Именно под этим мостом и застряли двое в лодке, по словам рассказчика. И потонули… Успокаивает лишь то, что до моста я, наверное, не доживу. Однако дождь утих, и мы вылезли из избы варить ужин. Пока возились с костром, подъехал на моторке старший сын и здорово нам помог, – шарахнул в костер бензину (дрова-то сырые). Костер полыхнул, котелок закипел, и жить стало веселее. Подошел и второй брат, рыбы он так и не поймал. Они посидели с нами немного, поболтали и стали собираться. Я пожалела, что они уезжают – такие простые, добрые люди – избу им совсем не жалко уступать и вообще интересно с ними разговаривать. Моторка отчалила, мы помахали им вслед и остались ночевать в избе. Вообще-то, на карте обозначено довольно много изб и даже названия у них имеются, но наша почему-то не обозначена. Все карельские избы почти на одно лицо – деревянный сруб, проконопаченный мхом, окна чаще всего затянуты полиэтиленом (в нашей было стекло), железная печка в углу, нары, стол, по стенам вбиты гвозди – одежду вешать или рыбу сушить, полки с какими-нибудь пустыми банками или пластиковыми бутылками. Наша изба была симпатичная, чистенькая и ухоженная. Мы еще немного посидели после отъезда рыбаков и отправились спать. Ночевать в избе несколько комфортнее, чем в палатке, зато утром гораздо труднее вылезать на улицу и заниматься подготовкой к отплытию. Отплыли мы ближе к обеду, и тут же опять зарядил дождь. Мы с Ленкой уже не старались выгрести на середину, а держались к берегу, хоть и удавалось нам это с трудом. Обогнув мыс, выплыли к могиле на высоком берегу – весьма живописное место: сосна с памятной табличкой над озером, кругом серые камни, волны какого-то стального цвета, горизонт черт знает где; утонуть здесь – раз плюнуть. Значительную часть пути я представляла себе в деталях киль на озере со всеми вытекающими последствиями, и как итог – красивую могилу на берегу. В процессе перехода ветер планомерно дул в лицо, несколько раз принимался дождь. Мы гребли. А что делать? Когда все нормальные люди встают на ночевку, мы встаем обедать, а после обеда шлепаем еще часа четыре. Благо в Карелии белые ночи, а то мы и за неделю не добрались бы до плотины. Пока же Энгозеру не видно было конца и края, и я, уже довольно злая на эту бесконечность, обозвала его – «озеро-Мудозеро». Пропустив все возможные места стоянок, мы оказались в чертовом месте и именно там и встали. Почему-то я не выдержала погодных условий и замерзла так, что не могла даже грести. Руки-ноги отказывались повиноваться усилиям воли и тряслись совершенно произвольно, зубы непрерывно стучали и, самое противное, что я ничего не могла поделать, чтобы как-то собраться с духом и не мерзнуть. Как я вышла из лодки – не помню. Ребята говорили, что я была синего цвета. Все-таки жалко, что фотоаппарат не взяли, когда еще увидишь себя синего цвета! Помню только, как Андрей насыпал в водку красного перца и дал мне выпить. Удивительно, но факт – дрожь тут же прошла, я сразу согрелась и обрела дееспособность настолько, что смогла переодеться. На дереве нашли прибитую табличку с вырезанной надписью: «Турклуб «Сирин», г.Новодвинск». Я немного погадала, почему он так называется, и принялась за ужин – очередная крупа с грибами. Ветер очень доставал, а в остальном неплохое место: песочек, пологий берег, вид имеется… Но все эти достоинства замечаешь в хорошую погоду, а пока – дул ветер. Ветер дул и на следующий день, причем непрерывно. С вечера он так и не прекратился. Невозможно было нормально сушиться, готовить еду, завтракать, собираться. Вообще, жить в таких условиях невозможно. Как назло, мы не смогли убраться вовремя – переклинило весло, еще что-то сломалось, и Андрей с Ленкой все это чинили, а я с горя набрала черники и сварила кисель и суп на обед. Наконец покинули это местечко, посылая проклятия и ветру, и стоянке, и турклубу «Сирин» из города Новодвинска. Мудозеро обещало сегодня кончиться, но адмирал уже и сам потерял в этом уверенность и на вопросы о маршруте отвечал неопределенно. Когда все же показалась долгожданная плотина, ликованию моему не было предела, но внешне я оставалась мрачна и сурова и сетовала на отсутствие стоянки (что-то надоело уже плыть до полного обмерзания). Адмирал пообещал мне стоянку сразу за плотиной, но она нашлась даже раньше; не за плотиной, а - на плотине. На берегу стояла очередная изба, никем не занятая. «Встаем!» – нагло заявила я, и почему-то меня послушались. Наверное, устали, а может, мой вчерашний пример посинения оказался впечатляющим. Адмирал, правда, сказал что-то на тему баловства, мол, все по избам, да по избам – так и совсем разбаловаться можно, и поход – не поход. Но когда мы заглянули в избу, то поняли, что здесь не разбалуешься. Видимо, избу посещали довольно часто, и каждый стремился оставить следы своего пребывания, в общем, помойка - она и есть помойка. Вокруг избы громоздились пустые бутылки в таком количестве, что любой бомж умер бы от радости. На фоне бутылочного стекла скромно тускнела упаковка от презерватива – люди здесь времени даром не теряли! В самой избе на проволоке висели сухие рыбьи головы, наверное, к пиву. Пива у нас с собой не было, только аварийный запас водки и на ужин ячневая каша с грибами. Так что, надо разгружаться и готовиться к лучшему. На столе лежала записка – самодельный стишок о том, как шли-шли и дошли, наконец, куда надо. Произведение завершалось добрым пожеланием всем, кто будет после них. Внизу стояла подпись: «Турклуб «Сирин». Мир тесен – опять этот «Сирин»! На обратной стороне кто-то выпендрился по-английски на тему хорошей погоды, солнечных дней и отличной рыбалки. Полиглоты, блин, не могли уж по-человечески написать, что погода – дрянь, ветер в рожу, от холода околеешь, а из рыбных блюд, только грибы и черника! Не может быть, чтобы им повезло с погодой – слишком большая несправедливость по отношению к нам! Хотя надо заметить, что мы были не одиноки в невезении. Сидим мы, кашу варим. Тут причаливает к нашему берегу катамаран с тетенькой, дяденькой и двумя детьми, и вся эта компания, стуча зубами, чешет к нашему костру греться. Пока тетка рассказывала, как они замерзли, к берегу причалил еще кат, потом еще каяк, потом резиновая лодка «Ласточка». Тетенька сказала, что сами они не местные – из Белоруссии, идут на Воньгу, а до этого им так же повезло с погодой, как и нам. Выглядели они, действительно, удручающе, особенно девчонка в шортиках и с комнатной собачкой под мышкой. Собака тоже, наверное, давала дуба, шерсти на ней – три волосины! Андрей затопил им печку в избе, и вся толпа ринулась переодеваться, а потом ставить лагерь за деревьями в нескольких метрах от нас. Впрочем, они оказались неплохими соседями – мы их почти не слышали. Наутро, едва мы открыли глаза, их команда уже была готова к отплытию – организованные люди, не то, что некоторые! Мы же, как всегда, не торопились. Поддержав традицию, я оставила пару слов под надписью «Турклуб «Сирин» на том самом листочке, где упражнялись в английском и стихосложении, и попрощалась с гостеприимной избой. Что-то стало грустно, думалось преимущественно о вечном и великом, и пока капитаны собирали шмотки и грузили лодки, я с тоской переживала свое депрессивное состояние, тупо глядя на упаковку от презерватива. Ленка загрузила лодку и позвала меня надувать баллоны. Из всех обязанностей в походе я, в основном, выполняю две: готовлю еду и надуваю баллоны. И то, и другое позволяет греться, поэтому я отношусь к своим обязанностям с большой ответственностью. Несмотря на все, стоянка мне понравилась – живописное место, строения (изба и плотина) органично вписывались в естественный ландшафт и даже дополняли его. Теперь нам предстояло покорить Пайозеро и еще на весьма небольшое расстояние приблизиться к порогам. Скорее бы река, пусть и с порогами, озера эти уже ...!! Пайозеро, по сравнению с Энгозером, выглядело на карте маленьким и безобидным. Первую его часть после плотины действительно было легко идти – ветер, прежде дувший в лицо, теперь стал боковым и не особо мешал плыть - пока не вышли на широкий плес. Тут ветер был довольно сильным, поднялась волна и все время заливала правый борт, байдарка кренилась под углом, близким к килю. Мы с Ленкой попытались, было, держать нос лодки к волне, и нас тут же понесло на середину озера, в сторону, противоположную той, куда нам было надо. На середине было шумно от волн и ветра (адмирал потом утверждал, что он орал нам, аж голос сорвал, но его совсем не было слышно), лодка адмирала успешно чапала вдоль берега в нужном направлении, а мы пытались выровнять курс. Удавалось нам это дело все хуже и хуже. Кроме того, у матроса с капитаном наметились явные разногласия – я судорожно гребла, разворачивая байдарку носом к волне, а Ленка довольно беспечно относилась к тому, что правый борт периодически оказывался значительно выше левого, и, в конце концов, совсем бросила весло, утверждая, что ветер дует в нужную сторону и нас когда-нибудь отнесет на курс. Я помучалась еще немного и тоже бросила грести. Лодку развернуло боком и стало швырять. Я сидела, вцепившись в весло, и думала, что мы будем делать, когда нас перевернет. Стоит ли спасать лодку или надо спасаться самим, и сумеем ли мы это сделать при такой волне? Очередная волна заставила меня думать совсем о другом; я заработала веслом и крикнула Ленке, что надо грести – все равно, куда – иначе потонем к чертовой матери! Ленка ответила что-то про место на носу, оно, мол, вселяет неоправданный страх – нос кренится больше, чем корма, поэтому только кажется, что мы переворачиваемся, а на самом деле до киля еще далеко; но грести все-таки начала. По моему слабому разумению, при такой хреновой погоде надо очевидно держать нос к волне, а когда она немного слабеет, выправлять курс в нужную сторону, это, конечно, морочно, зато риска меньше. Однако капитан всегда прав, а я не могу много понимать в таком деле, как хождение по бурному морю на веслах. Кое-как мы все же добились нужного результата и вписались в узкую протоку, ведущую в Чогозеро. Здесь ветра почти не было. Зато был наш адмирал, который тут же начал ругаться матом; самое приличное, что он сказал: «Куда вас черт понес?!» Отругавшись, он тут же начал преподавать нам основы хождения по бурной воде и даже заставил практиковаться в освоении дугового гребка – вот как сильно за нас переволновался! Мне, правда, было не до гребка, тем более - дугового, хотелось бросить весла и отдохнуть. Тем не менее, пришлось изобразить дуговой гребок, чтобы успокоить адмирала. Адмирал успокоился, и мы поплыли на обед. Пока плыли на обед, одной левой прошли узкое и тихое Чогозеро (название мне совсем не понравилось – какое-то китайское!) и вышли на отрезок Воньги, небольшую протоку, соединяющую Чогозеро и Пильдозеро. На реке, по сравнению с озерами, были тишина и уют – спокойная вода, стена леса и почти безветрие. Наконец-то мне стало нравиться в Карелии. Эти ужасные озера тоже по-своему хороши – суровые булыжные глыбы по берегам, серый мох и волны являли собой величественную картину и заставляли почувствовать собственную беспомощность и задуматься о бренности земного. На реке же было как-то очень обжито и совсем не страшно. Единственной неприятностью были торчащие камни, но, при спокойной воде, мы легко снимались с этих булыжников и без потерь плыли дальше. Пройдя немного по реке, заметили на берегу палатки, пригляделись: наши белорусы – уже встали! Впрочем, время около пяти – можно и вставать. А можно и пообедать. Мы встали на обед чуть ниже наших попутчиков. Грибной суп из грибов и грибного концентрата, вывезенного из Москвы, уже начал приедаться, хотя в начале похода шел на ура. Грибы в Карелии – это еще одна стихия, по силе воздействия на человека свежего, абсолютно равная ветру, холоду, волнам и комарам (а может быть, даже, огню и медным трубам). Оторваться от сбора грибов невозможно, не есть их невозможно, есть, через некоторое время, тоже невозможно - и все равно ешь! Собирать грибы некуда и незачем – они растут везде, и чтобы набрать на суп или жаркое, достаточно отойти от берега, обернуться вокруг себя и сразу же звать на помощь – одной пары рук, как правило, не хватает. Поэтому, собирать грибы на ужин загодя – полный бред, но человек – существо маразматическое, особенно мы с Ленкой! Грибы собирались в немерянных количествах, транспортировались через озера, волны и ветра к следующему берегу, тоже полному грибов, варились, жарились и тушились, все не съедались, старый урожай пополнялся новобранцами с очередной стоянки, все это дело грузилось по новой в байдарки и ехало дальше. Таким образом, грибы вместе с нами прошли весь маршрут не хуже любого водника! Здравый смысл и чувство меры были выброшены в пропасть. Самое печальное, мы не только собирали все грибы, какие видели, но еще и ходили их искать, а это уже граничило с манией! Один только адмирал не поддавался соблазнам – грибы не искал и не собирал. Зато – ел. Я же, вполне равнодушная к поварскому искусству, стала готовить из грибов не только супы и жаркое, а еще и какие-то грибные подливки на сухом молоке и кубиках «Кнорр», грибные почти жюльены и даже грибной плов слоями умудрилась сделать. Одна беда – Ленка не особенно заботилась о чистоте грибов, а я со всей щепетильностью выбирала каждого червяка, и когда грибы готовила Ленка, я выбрасывала их из супа. Конечно, такое поведение могло дать повод к обиде, но мне проще обидеть весь свет, чем заставить себя съесть ложку вареных червей. Поэтому в походе еду готовила преимущественно я. После обеда вышли в Пильдозеро и погребли искать стоянку. На этот раз счастье нам не улыбалось – изб не было, берег был то заболочен, то замусорен, а под конец и вовсе потерялся из виду – мы заплыли в камыши и гребли среди зеленой травы, вспугивая уток. Вылезли из камышей и пристали к берегу передохнуть. Андрей пошел на разведку в глубь леса и нашел замусоренную поляну, где видимо было принято пить-гулять. Я прикинула, что альтернативный вариант мы найдем не скоро и запросилась вставать. Адмирал поколебался немного и решил в мою пользу. Пришлось таскать лодки с воды в лес метров за 100-150, но в противном случае, мы махали бы веслами еще километра два-три. Обилие пластиковых бутылок на поляне привело меня в восторг. Еще в поезде я озадачилась сбором черники: хотелось набрать ягод на варенье, а тары не было. Единственную бутылку из- под колы я не стала выбрасывать, а везла с собой уже несколько дней. Правда, к ней присоединились еще две, найденные на стоянках, но здесь выбор был побогаче, а главное, было предостаточно крышек для бутылок. Адмирал проворчал что-то про помойку (он большой эстет и ему прямо-таки необходим вид на что-нибудь прекрасное), но все же смирился с положением помойного жителя. А я была всем довольна! Здесь нас, едва ли не впервые, достали комары. На озерах их относило ветром, а в тихом урочище Пильдозеро (так было обозначено на карте) они напали, как татаро-монголы на Русь. Всякие мази, типа «Тайга», действовали не больше получаса, но вообще-то я ожидала худшего – рассказы бывалых на тему карельских комаров изобиловали кровавыми подробностями, а здесь комаров было не больше, чем в подмосковном лесу в начале мая. Мы поужинали, я насобирала бутылок, и все завалились спать. Утром я совершила подвиг – нагрела воды в двух котелках и вымылась до пояса. Поражаясь Ленкиному героизму, она купалась в холодной воде без солнца, я не могла загнать себя в воду, хотя бы из гигиенических соображений. Просыпаясь по утрам, я немытыми с начала похода руками (если не считать капающей с весел воды) надевала на глаза линзы и плелась к костру греться. Если удавалось согреться, я погоняла себя к воде на чистку зубов, а если нет – зубы оставались нечищеными до следующего утра. То же самое было и с умыванием. Самое большее, что я могла сделать – зайти в воду по колено. Тем не менее, я не переставала страдать от собственной немытости уже почти неделю. С каждым днем все противней было просыпаться по утрам, ощущая намертво прилипшую к спине майку. И каждый раз, сдирая ее, я думала, что вот сейчас пойду, помоюсь в озере – и каждый раз, дойдя до воды, поворачивала обратно. После сегодняшней помывки я была морально готова не мыться еще неделю. Кстати, поляна эта была, очевидно, настолько часто посещаема, что народ соорудил здесь умывальники из пластиковых бутылок. Очень интересное изобретение: бутылка с отрезанным дном, но с завинченной пробкой крепится вверх ногами на дереве и заливается водой. Надо помыть руки – чуть откручиваешь пробку, и вода начинает течь через зазор. Особенно удобно там, где, как в нашем случае, до воды добираться далеко. После завтрака я ходила к озеру мыть котелки и сподобилась увидеть белорусский флот во всей красе. Он как раз выплывал на плес, чтобы в очередной раз нас обогнать. Оба катамарана шли под парусами. Паруса были из полиэтиленовой пленки, но издали выглядели красиво, как в историческом фильме – как будто ладьи плывут из-за моря-океана на какой-нибудь остров Буян. Я в очередной раз сокрушилась о фотоаппарате и пошла грузить лодку грибами и пластиковыми бутылками. Через некоторое время и наша флотилия отчалила догонять дружественную державу. Только плыли мы недолго. На берегу стояла баня в пленке. Мы, обалдев от такой роскоши, бросили весла и начали совещаться. Баню, вероятнее всего, оставили ребята, которых мы только что повстречали. Они плыли навстречу в самом классическом составе: две байдарки, матрос женского пола, капитан – мужского. На вопрос нашего адмирала: «Вы откуда?»; лаконично ответствовали: «Оттуда!». Больше мы ничего не отважились у них спросить. На фоне нас, измученных погодными условиями, они выглядели вполне довольными и благодушными, что сначала показалось странным – как не по Карелии идут! Однако, найденная баня все объяснила – люди помылись, культурно отдохнули и теперь гребут, вполне довольные жизнью. Но оставить пленку на бане просто так, берите, кто хотите, это на некоторое время оказалось выше нашего понимания! Все-таки пленка в походе – вещь ценная и необходимая, редкий турист хладнокровно с ней расстанется – тем более, с таким ее количеством, которое нужно для бани! Короче, долго мы раздумывать не стали и причалили к берегу, чтобы помыться. Надо сказать, что изначально в план похода не входило посещение бани или сауны, но судьба, очевидно, была к нам милостива – то послала нам избу с теплой печкой и гостеприимным хозяином, то, когда все уже основательно запаршивели, подарила баню. Правда, в туристских банях никто из нас никогда не мылся и, как это делается, не знал. Известно было только, что гора булыжников, сложенная наподобие печки, долго нагревается большим количеством дров, потом все это дело накрывается пленкой, а булыжники вместе с костром заливаются водой. Должен пойти пар, и можно мыться. Так мы и сделали. Но вместо пара пошел дым. Некоторое время мы пытались мыться в дыму, но потом не выдержали и сняли пленку. Дым вроде бы ушел, но при второй попытке устроить парную, повалил опять. Дальнейшее мытье в бане проходило по следующей схеме: открываем пленку – выпускаем дым, закрываем пленку – напускаем дыма. Все это – с интервалом в пять минут. Пар, правда, тоже был, но дыма было больше! Уж не знаю, удалось ли кому-нибудь что-нибудь отмыть, но угорели мы здорово! Правда, я умудрилась вымыть голову горячей водой – котелки быстро нагревались на раскаленных камнях. А Андрей с Ленкой пару раз бегали к озеру и окунались в холодную воду. Я опять-таки не решилась последовать их примеру, так как дымная баня была в Карелии единственным местом, где тепло, а я так намерзлась, что согласна была угорать, лишь бы греться! Короче, когда дым, наконец, оставил нас в покое и пошел нормальный пар, никто уже не был в состоянии мыться. Мы выползли из бани и для бодрости духа, а также от угара, выпили по рюмке водки. Тем не менее, дым оказал на организм расслабляющее воздействие и все говорили, что чувствуют себя вымытыми. Впрочем, даже такая баня лучше никакой! Ведь мы уже настроились вообще обходиться без бани – пленки у нас с собой не было. Уезжая из Москвы, большинство из нас перли рюкзаки – будь здоров! Меня это, правда, не коснулось, у меня рюкзак был всего-то 27 кило, но на пленку в нем просто не было места. И вообще, мы наивно полагали мыться в озере. Оправдала эти предположения только Ленка. Андрей пытался мыться первые пару дней, но потом бросил, а я даже и не пыталась. Поэтому чувствовала себя вымытой больше всех. Остальные были тоже, вроде как, довольны жизнью, и спать мы разошлись в мажорном настроении. Выглянувшее на следующий день солнце произвело на меня такое впечатление, что я даже разделась до купальника минут на сорок. Затем опять поползли облака, и хотя было тепло, сам этот факт заставил меня облачиться в куртку и сапоги. Сегодня предстояло выйти в Синдамозеро, за ним следовало еще какое-то, и должна была начаться река с долгожданными порогами. Судя по карте, на самой Воньге тоже были озерки, но совсем маленькие и нетрудные. Накануне, после бани и водки, адмирал зачитал нам отрывок из описания Синдамозера. По словам автора, выходило, что это место – одно из самых красивых на маршруте, кроме того, замечательно какой-то триангуляционной вышкой (что это такое, никто не знал), и там же, рядом с вышкой, имеется тропа обноса для желающих сократить маршрут. Для не желающих предлагалась альтернатива – пять километров академической гребли по озеру. Мы были в числе последних и выбрали пять километров гребли вместо километра посуху с байдаркой на руках. Я так полагаю, что процент удовольствия в обоих случаях примерно одинаков, но во втором варианте описателем еще обещались дивные пейзажи в придачу. Мы единогласно выбрали просмотр пейзажей и вышли с Пильдозера, оставив на берегу баню в пленке, но увозя с собой хорошее настроение и благодушное отношение к жизни – как не по Карелии идем! Синдамозеро соединялось с Пильдозером совсем небольшим узким отрезком Воньги, на котором, по карте, располагаются еще и пороги. Порогов мы там никаких не увидели, зато встретили довольно много народу. Любопытно, что на озере-Мудозере кроме нас почти никого не было, а вот на реке – просто толпа! Сначала на выходе из Пильдозера повстречали группу рыбаков, которые, увидев, что наш адмирал подозрительно уставился в карту, крикнули: «Воньга, не сомневайся!» Дальше, на перекате ловил рыбу кат-четверка, а еще дальше по левому берегу четверо байдарочников готовились к отплытию. Эти немного пообщались с нами и ехидно осведомились, как нам на каркасно-надувной по Энгозеру в такую погоду против ветра? Сволочи! Это замечание меня не на шутку задело, я запомнила парня задавшего вопрос, его звали Рома, и потом тихо злорадствовала, когда он сломался на каком-то паршивом порожке, который наша каркасно-надувная прошла, даже не заметив. А пока, обогнав Рому со товарищи, мы проплыли еще немного и остановились на обед. Солнце, удивительно – но факт, продолжало светить. Я по-прежнему не раздевалась – надо же воспользоваться моментом и запасти тепла впрок! Вместе с хорошей погодой пришла расслабуха, и плыть уже никуда не хотелось. Все-таки холод – двигатель прогресса, а тут мы совсем перестали торопиться, хотя отставали от графика: 12-го августа, хоть тресни, мы должны быть в Москве, а 13-го – выйти на работу; но пока нам, с начала похода, так и не удалось вписаться в график, и мы опаздывали на день. Разумеется, на каком-то отрезке пути мы предполагали упереться, но с каждым днем этот упор отодвигался на неопределенное время, и мы тормозили. На пути к Синдамозеру нас отыскало небольшое, но памятное приключение – пришлось спасти жертву несчастного случая. Затормозив на обед, мы скоренько изготовили суп, не помню из чего, но не из грибов – это точно. Теперь блюда без грибов стали приятным разнообразием в нашем меню. Зато на второе были грибы, но мало, что еще можно пережить. А вместо компота кисель из костяники – глупость, сотворенная мной, косточек в нем было больше, чем самого киселя. Сделав по глотку костей, мы вдруг, почти одновременно заметили на сосне, метрах в пятидесяти от нас, какое-то подобие черной тряпки. Кто-то догадливый определил, что это птица, потом определили точнее – ворона, потом до всех разом дошло, что что-то не так и мы рванули к дереву, как Чип и Дэйл. Ворона висела вниз головой, и было непонятно – повесил ли ее кто, или она сама повесилась? Лапы ее были обмотаны рыбацкой леской, еще кусок той же лески проходил странным образом через клюв и терялся где-то в перьях на шее. Увидев нас, ворона затрепыхалась на своей леске, замахала крыльями, заблестела глазом и ощетинилась. Меня поразила ее лохматость – ноги в черной мохнатой шерсти, как в штанах, а сама вся пушистая и огромная! Видно, висела она уже долгое время и трепыхалась больше для вида, сил у нее, на самом деле, было немного. Андрей сказал, что это не ворона, а черный ворон, и надо его как-то достать, но как? Для начала попробовали так: капитан-адмирал в каске, очках, перчатках и импровизированной обвязке полез на, как назло, совершенно гладкую сосну – хотя ворона висела на нижних ветках, допрыгнуть до нее было невозможно. Две попытки завершились неудачей. Ворона все это время раскачивалась на леске, и я опасалась, что ее лапа не выдержит и оторвется, либо будет перерезана леской. Быстро нашли второй вариант - к длинной палке привязать нож и перерезать леску. Палок сухих и тонких, чтобы можно было поднять и унести, нигде не было и пришлось загубить молодую, только начинающую жить, елку. Тут дело пошло веселее – адмирал дал команду ловить ворону, когда она упадет на землю с тем, чтобы быстренько оказать ей первую медицинскую помощь. Я заняла исходную позицию с курткой в руках. Адмирал срезал ворону, она грохнулась и пыталась бежать, но я набросила на нее куртку, она тяпнула меня за мизинец, я заорала, на помощь подбежали остальные и в шесть рук мы ее одолели, скрутили и прижали к земле. Впрочем, ей и не удалось бы бегство со связанными ногами. У накрытого курткой тела вычислили голову и эту голову освободили. Первым, кто пострадал, был адмирал – через секунду из его пальца потекла кровь. Голову опять убрали, нашли короткую палку, которую, как в мультфильмах, вставили вороне в клюв и приступили к операции. Теперь уже было ясно, что ворону никто не вешал, а она сама попалась на удочку – в буквальном смысле – где-то подцепила леску и очевидно попробовала на зуб (клюв ее был дважды обмотан этой леской), потом, верно, освобождая клюв, прижимала леску лапой и запуталась. Хотела лететь и повисла на сосне. В общем, дело ее было безнадежное! Ленка распутала ей клюв, Андрей – ноги, потом сдернули куртку и шарахнулись в стороны – мало ли что у нее на уме, еще бросится! Ворона как-то странно, полубегом-полулетом, переместилась в траву повыше и тяжело задышала открытым клювом. Видно было, что с ногой у нее не все в порядке, да и крылья как-то странно топорщились; могла ли она летать после всего этого – неизвестно. Однако больше мы для нее ничего сделать не могли. Еще немного посмотрели на нее и пошли к лодкам, выражая надежду, что она выздоровеет и будет летать. Я, имея склонность задаваться неразрешимыми вопросами, долгое время гадала: а не съедят ли ее хищники, а переживет ли она зиму, сможет ли найти пропитание, примут ли ее другие вороны и поняла ли она, что ее спасли? На последний вопрос я нашла ответ у адмирала. Он сказал: «Она поняла, что ее чуть не съели, но не поняла, почему мы этого не сделали». Скорее всего, он был прав. Из-за вороны мы опять потеряли час-другой: пока все кости из киселя выплюнули, пока посуду вымыли, пока загрузили эту посуду в байдарку; мимо нас проплыл бессовестный Рома со своей командой, и надежда на своевременное возвращение в Москву начала медленно умирать. Во всяком случае, для меня. Как обычно, на закате (если бы не белые ночи, обязательно был бы закат) мы впали в Синдамозеро и занялись поисками триангуляционной вышки, хотя нам туда и не надо было. Нам надо было, собственно, совсем в другую сторону, но я имела огромное желание поближе познакомиться с этой самой хреновиной, т.е. геодезическим знаком – когда еще такое увидишь! Мы довольно быстро вычислили высокий столб, явно искусственного происхождения и погребли к нему, дабы выяснить, наконец, что это такое, почему там стоит и для чего нужно? Подплыв почти вплотную к берегу, я с разочарованием обозревала сухой остов высокого дерева без коры, но с разными побрякушками, которые туристы оставляют на память о себе. Дуб (на самом деле, наверное, другое дерево, но выглядело оно, как дуб) был весь увешан кедами и кроссовками, пластиковыми бутылками, адресами в Интернете и прочей дрянью. Это монументальное сооружение с воды выглядело весьма впечатляюще. Жаль, однако, что загадочной вышки мы так и не увидели! Мы обошли дуб кругом, подивились народному творчеству, сами ничего оставлять не стали. Тут же был и Рома с компанией. Их группа, как раз, выписывала какие-то буквы на пятилитровой пластиковой бочке и одна из девчонок нахально поинтересовалась, нет ли у нас старых кед, чтобы они могли повесить их на дерево от своего имени. Я вознегодовала и окончательно прониклась к спутникам Ромы неприязнью. Во-первых, это явный плагиат, поскольку на дереве уже висело не меньше дюжины разной обуви; во-вторых, вешать чужие кеды от своего имени – за это раньше на дуэль вызывали; и, в-третьих, можно подумать, если бы у нас были лишние старые кеды, мы бы их сами не выбросили! Да я с такими людьми на одной поляне стоять рядом не сяду!! Мы быстро оседлали лодки и поехали, а Рома как раз обносил пресловутые пять километров. Сокрушаясь о том, что вышку повидать не удалось и, гадая, почему же автор описания обозвал вышкой дуб, я и не заметила, как мы прошли эти километры. В Мурамозеро мы впали к тому моменту, когда надо было вставать на ночевку, и погребли к острову, который был отмечен в описании, как самый удобный для стоянки. Погода была замечательная, и мы не только пять километров прошли довольно легко, но и еще бы столько же прошли, не глядя! Но вставать все-таки надо – завтра мы должны уйти с озер на Воньгу и начать преодолевать пороги. По этому поводу следовало основательно отдохнуть и подготовить снаряжение. Тем более что обещанными пейзажами мы вдоволь насладились. Кстати, остров с самой удобной стоянкой очень неплохо смотрелся с воды, и действительно, на Мурамозере - красиво! На самую удобную стоянку мы, конечно же, не встали – остров оказался населен людьми, женщинами и детьми, о чем нам поведали сами аборигены. Завидев наши лодки, три-четыре мужика вышли к воде и стали путано объяснять, что у них женщины в бане моются. И хотя нам плевать было на их женщин, но раз они так настаивают, то придется взглянуть, как они там моются? Тем более что наш путь как раз и пролегает к другому острову в обход этого, с баней. Мы развернулись и под бухтенье мужиков – мол, что же это такое делается, у нас женщины в бане моются, а тут мужчины на лодках плавают – зашли за мыс острова. Тут действительно бегали голые бабы и почему-то нас стеснялись. Вроде бы, у нас всего один мужчина? Для адмирала серия голых женщин, наверное, представляла некоторый интерес, а если он на них в открытую не пялился, то это еще ничего не значит. Для приличия мы сделали вид, что нас здесь нет, и взяли курс на остров напротив. Он назывался «Остров Деревянной Скульптуры». Интересно, кто пишет описания – сам-то он хоть был здесь? За высокопарным названием скрывался симпатичный уютный островок, на котором расположились две-три чурки с глазами – «деревянные скульптуры». Самой внятной работой неизвестного автора была группа коряг, изображавших мужчину и женщину с табличкой «Добро пожаловать». Остальные произведения представляли собой высокие старые пни, к которым догадливые туристы приделали из подручных материалов глаза, носы, рты и некоторые другие части тела. Еще к скульптурному жанру можно было отнести композицию из стола, лавок и деревянного навеса, пришедшихся весьма кстати, можно было с комфортом поужинать. В целом – остров замечательный, если бы не помпезное название, просто обязывающее его иметь на себе, кроме черники, мха, грибов и комаров, парочку статуй в духе Микеланджело, а не этих болванов деревянных! Обычно на разгрузку у нас уходит немало времени, а тут мы быстро разгрузились и занялись каждый своим делом – Ленка собирала чернику, я разгуливала между деревянных скульптур, пытаясь угадать скрытый смысл, вложенный авторами в произведения, а адмирал достал бинокль и воззрился на соседний остров. Впрочем, зря – бабы, наверное, уже помылись. С ужином мы что-то не спешили и есть сели уже в сумерках. Все-таки наш островок – замечательное место, деревянные скульптуры придавали ему особенный колорит, и вид между ними открывался неплохой – место для созерцания и размышления! На сладкое наш дядя Андрей, как всегда, открыл злосчастное описание и принялся читать про пороги, дополняя автора своими собственными комментариями. Что и говорить, дело наше было безнадежное! Выходило так, что обойтись без киля и думать было нечего. Напугав меня до смерти, адмирал насладился произведенным эффектом и пошел на попятную – мол, не все так плохо! Но эта утешительная речь на меня уже не воздействовала, я уверилась, что какой-нибудь порог будет моим последним в жизни. Назавтра, ободренные напутствиями адмирала, мы собирались на штурм порога с метким названием «Сюрприз». Еще бы не сюрприз, если сливаешься по бурной воде и несешься навстречу вдруг нарисовавшемуся мосту, под которым вода шумит, не хуже, чем в водопаде. Мост этот давно не давал мне покоя, как только я услышала про него от местного рыбака - там, в избе на озере – жить мне стало намного хуже. Мосты наводили на меня ужас даже на тихих подмосковных речках, а тут – порог перед мостом, порог под мостом и порог после моста! Сюрприз. На завтрак была пшенка с курагой, я это запомнила, потому что это был, возможно, последний завтрак. Не знаю, отчего, но перед отплытием, пока грузили байду, я раза четыре смоталась в лес, а перед посадкой побежала еще раз, чем вызвала опасения адмирала. Он поразмышлял вслух, отчего бы такая оказия, и сам побежал в лес. Потом настала очередь Ленки, потом я опять была морально готова пробежаться по лесу, но решила, что ладно уж – буду терпеть, а то не уплывем сегодня. Погода опять испортилась, на выходе из озера начался дождь, и я затосковала. Река, конечно, вносила некоторое разнообразие в наше скучное путешествие – подводные камни, перекаты и тому подобные неприятности заставляли худо-бедно думать о маршруте и не расслабляться. Я не расслаблялась еще и по другой причине, но вылезать из лодки было неохота, и я решила терпеть до моста. Мост вскоре показался, а на нем – толпа народу. Адмирал дал команду просматривать мост, я вылетела из лодки и рванула в ближайшие кусты. А к мосту идти как-то не хотелось, но раз надо – значит надо! Мост оказался не так страшен, как его намалевали в описании. Путь к нему пролегал среди булыжников, выступающих в шахматном порядке и скрытых водой, а потому, более каверзных. Но в целом опасности это все не представляло. А говорить, что это порог, было просто смешно! Андрей сказал, что все дело в низкой воде – до нашего приезда в Карелии стояла жара и река обмелела. Часть порогов превратилась в перекаты, перекаты – в каменистые мели, а мое уважение к порогам – в недоумение. Все же адмирал для порядка дал ценные указания, да еще мы посмотрели, как проходит мост мужик на «Таймене». Довольно оригинальная группа туристов, толпившаяся на мосту, состояла, в основном, из баб, и кажется, двух-трех мужиков. Вся эта компания (уж не знаю, где были остальные их лодки) высыпала на мост смотреть, как мучается в одиночку их товарищ на перегруженном «Таймене». Никакого сочувствия они ему не выражали, напротив, отпускали всякие колкости и язвительности, а он вполне равнодушно греб и даже матом не ругался, хотя садился почти на каждый камень. В терпении и выдержке этого мужика мы еще раз убедились, встретив его за порогом – он опять ехал один в лодке, а его, извините за выражение, женщина брела по берегу и беспрестанно выражала недовольство жизнью. Ей не нравилось, что он медленно гребет, что выбрал неудачное место и она не может с этого берега сесть в лодку, что берег высокий, что вода глубокая, что кеды она промочит – о, Господи! Да я бы ее утопила, будь я мужиком, а он ничего. Насмотревшись на супертерпеливого мужика, мы двинулись к своим судам, плюхнулись на места, взяли весла и поперли на мост. Какой-то процент камней, на которых сидел мужик, нам удалось запомнить и обойти, но все остальные мы собрали. Вода была спокойная, и мост миновали благополучно. С этого момента началась история моих разочарований. Жуткий порог под мостом «Сюрприз», где я готовилась героически погибать, оказался… у меня слов нет, чем он оказался! То же самое являл собой порог Крючок – «…к.с. III, осмотр справа, заход впритирку к правому берегу, переход к левому, в центр, на выходе резко влево…» – всего этого не потребовалось, а задача наша заключалась только в том, чтобы вовремя сняться с одного камня и пересесть на другой. К чести нашей байдарки, надо сказать, что она все выдержала – ни одной пробоины, хотя снимались мы с камней весьма своеобразно. Сев на камень, мы с Ленкой начинали ерзать по нему дном лодки, пока она не проезжала все препятствие от носа до кормы. И от носа до кормы она так и не порвалась! Пролетев порог Крючок, остановились на ночлег. Берег выходом к воде напоминал среднюю полосу России: без камней, пологий, покрытый длинной травой – стоять здесь удобно. И с грибами опять повезло! А вот адмирал был что-то не рад жизни. После ужина он догреб до палатки и рухнул, как подкошенный, даже описание читать не стал. Последнее решение, которое он принял – завтра делаем дневку. К утру дождь перестал, собрались мы быстрее, чем обычно, затратив всего два часа, вместо традиционных четырех-пяти, и выгребли на финишную прямую. До отъезда оставалось пять дней, я уже привыкла к карельскому климату, к холоду, дождю и мокрым штанам, к ежевечерним грибам и белым ночам, и спешить в Москву смысла уже не было. Впереди маячили несколько озер, худых и вытянутых, и несколько порогов с устрашающими названиями. На одном из озер, Гагарине, встретились наши белорусы. Невзирая на зарядивший снова дождь, они всей группой в 11 человек сидели посреди озера и ловили рыбу! Я в очередной раз подивилась их несгибаемости и организованности. Мы-то самым раздолбайским образом спали, курили, едва гребли, вечно тормозили и опаздывали. Перекурив озеро Гагарино, мы устремились на порог Кривой – «…осмотр справа, искать в «трубе» большой обливняк…» Судя по удару под зад, который мы получили в этой самой «трубе», обливняк всех находил сам, даже, если его и не искали. За поворотом порога стоял несчастный Рома со товарищи. Стоял и никуда уже не плыл. «Чинюсь, » – горько ответил он на наше приветствие. Видать, обливняк нашел и его, а «Таймень»[1] – это вам не «каркасно-надувная»! До озера Столбовое порогов больше не было, а на озере мы встали на дневку. Все-таки люди мы выносливые – за весь поход только одна дневка! И то, наверное, только потому, что адмирал совсем сдох. Озеро Столбовое – неплохое местечко. Некогда на нем даже стояла деревня, на карте обозначены развалины. Развалин мы не увидели, но место бывшей деревни четко определялось стоящими вокруг большой поляны кустами и деревьями. Естественный ландшафт Карелии такого не предполагает, поэтому, когда видишь такую основательно заросшую травой вырубку, можно не сомневаться, что здесь было поселение. Хотелось бы взглянуть поближе на место, где когда-то жили люди, но как-то все не до того было и мы проходили мимо развалин. Кстати, на карте я насчитала девять развалин – в свое время население этих мест составляли не только туристы! Мы поместились на дневку против развалин на мысу в узком рукаве Столбового. Мыс этот, довольно высокий, имел болота, почти не имел дров и был совершенно лишен черничника, если не считать пары дохлых кустиков. Я же на дневку возлагала большие надежды – пять пустых бутылок ехали с нами уже вторую неделю и им предстояло наконец-то стать полными – дневку я намеревалась потратить на сбор ягод. Но закон подлости на то и существует, чтобы примирять суетных людей с неизбежностью – черники не было! Однако я, будучи подлее любого закона, твердо решила найти чернику на противоположном берегу. Мы уговорились с Ленкой, что завтра поплывем на другую сторону рукава и будем собирать там чернику. У всех, кроме меня, были свои дела, и чтобы скоротать время, я уселась к костру готовить плов из грибов. Самоуверенно заявив, что приготовлю нечто особенное (я в жизни никаких пловов не готовила и даже не представляю, как это делается, только слышала, что плов делают слоями), я размышляла, что буду говорить, если получится, как всегда. Но звезды или белые ночи мне благоволили, и плов получился по всем правилам, слоями – слой риса, слой грибов. Все съесть не смогли и были вынуждены оставить на завтра. На это увлекательное занятие я угрохала часа три. Вот он, человек - приезжает в дивную страну Карелию и целый день торчит у плиты. Непростительная расточительность! А белые ночи подходили к концу, на озере нарисовался закат и стало темнеть. Мы навалили в костер побольше дров и долго сидели, разговаривая ни о чем. Гитару мы не взяли, о чем жалею. Взамен музыки предавались размышлениям о людях, которые жили здесь, среди лесов в одиноких деревнях, в таинственной земле, Карелии. Дневка началась с того, что капитаны осмотрели суда, что-то там у них расклеилось, и они стали заклеивать. Так как я ничего не умею - чинить там, шить, мастерить - то просто терпеть не могу, когда занимаются ремонтом в моем присутствии, так и хочется подойти и начать мешать! Друзья говорят, что у меня плохой характер. Уж не знаю, с чего они взяли? Если только оттого, что я выбрасываю из супа червивые грибы и раньше всех прошусь на стоянку и обед – так это не самое плохое, на что я способна. С горя я взяла бутылку и пошла собирать чернику. Когда ремонт закончился, у меня уже было полбутылки и плыть никуда не хотелось. Но принцип есть принцип! И мы поплыли к ближайшему берегу. Там действительно оказались заросли черники, да такой крупной, что она была больше похожа на вишню! Мы с Ленкой с энтузиазмом набросились на эти заросли, но истребление черники в Карелии – занятие безнадежное. Часа четыре мы собирали чернику вокруг одной и той же кочки, а она все не кончалась. Под конец Ленка стала собирать только самую крупную, а я и вовсе перестала. Собирать чернику в бутылки, все равно, что в бездонную бочку – она как-то умудряется утрамбоваться и освобождается все новое место. Тем не менее, я собрала-таки три бутылки, да Ленка - полторы. Дядя Андрей, оставшийся на мысу, не выдержал столь длительной разлуки и завопил, чтобы мы возвращались. Мы вернулись с несгибающимися коленями и неразгибающимися спинами. Адмирал за это время успел выспаться, запасти дров и переделать кучу всяких мелких дел – в общем, отдохнул человек, в отличие от нас! После ужина капитаны сели играть в шахматы, а я замочила свои джинсы в озере и принялась чистить от многолетней копоти котелки – трудовой энтузиазм меня не покидал. Отдраив котелки, взялась за джинсы – надо приехать в Москву в чистом! Озеро заметно помутилось; если в районе Столбового вдруг сложится экологически неблагоприятная обстановка, поминайте лихом нас! Я так разошлась, что предприняла очередную бесславную попытку искупаться, но дальше, чем по колено, дело не пошло. Пришлось возвращаться к костру с выстиранными джинсами и штормовкой, чистыми котелками и руками по локоть в саже. Эти двое все резались в шахматы. Шахматы я тоже не люблю, ну что это за игра – двинул пешку и застыл в скульптурной позе часа на полтора! Шахматисты говорят, что они думают. Что тут думать, надо уметь быстро принимать решения! После моего возвращения они быстренько закончили партию, и все мы занялись более полезным делом, не помню точно каким, но, наверное, посуду мыли или пили чай. Весь вечер у костра бегала мышка и объедалась остатками утренней каши. Утром следующего дня мы оставили мышке еще полкотелка каши и отбыли в известном направлении – вниз по матушке по Воньге. Наша байдарка, груженная грибами, черникой (кила четыре), оставшимися бутылками (а вдруг пригодятся), двумя небольшими камешками (мне на память о Карелии) и всем, чем обычно, планомерно продвигалась вперед – на штурм обозначенных на карте порогов. Интересно, что после Мурамозера дело пошло быстрее. То ли течение нам помогало, то ли чаще выглядывало солнце, но плыли мы скоро и к концу похода догнали-таки намеченный график. Теперь уже можно было не беспокоиться, что мы куда-то не успеем, и я начала беспокоиться, доедет ли до Москвы в первозданном виде черника и не превратится ли она на порогах в кисель? Два, пройденных нами в этот день, порога я не помню совершенно – возможно, их и не было. Река обмелела настолько, что часть порогов едва дотягивала до нулевой категории сложности. Зато, все встреченные нами, туристы утверждали, что порог с именем «Собачий» мы будем обносить. Собачий планировался на конец дня. До встречи с ним миновали озеро Собачье и встали там пообедать. Кто знает, откуда взялось такое название в этих местах? Я думаю, из-за слепней. Всю дорогу они плыли с нами на нашей байдарке, иногда кружили перед носом, норовя попасть в глаз, СОБАКИ, а мы отмахивались веслами. Обедать они тоже мешали, все хотели сами пообедать – нами. Место, где мы остановились на обед, походило на самый обычный среднерусский лес с толстыми березами и густой травой. Я гуляла вокруг и нашла поляну с цветами – ромашками и колокольчиками. Чем дальше плывем, тем больше пейзаж напоминает Подмосковье. Пока варился суп. Я набрала огромное количество подосиновиков, сыроежки уже просто не удостаивались внимания. Отобедав, загрузили партию грибов и повезли ее на порог Собачий. К вечеру добрались до него – та же картина – подберезовики стояли под каждым кустом! Это уже было выше моих сил. Порог Собачий имел массу достопримечательностей. Во-первых, на входе и на выходе стояло по здоровенному ржавому якорю. Во-вторых, он действительно был непроходим из-за каменной плиты, которая так удачно лежала в сливе, что на ней воды не было, а с нее вода стекала! А стекала эта самая вода двумя водопадами по обеим сторонам плиты с такими узкими входами, что никакая лодка не пролезет. Так что, мы не виноваты, что природа такое чудо сотворила. В-третьих, это был единственный приличный порог, встретившийся нам за все время – он грохотал, бурлил и внушал уважение. И, наконец, на нем имелась стоянка – такая, что не приведи Господи, но стоять ведь где-то надо? И все, по-видимому, стояли именно здесь, оставляя горы мусора, недоеденных продуктов (поскольку это был выход с маршрута) и памятные знаки, один из которых был прибит на дереве. Осмотрев порог, мы решили, что обносить его будем завтра утром, а сегодня, так и быть, встаем в этом малопривлекательном месте. Хорош здесь оказался только сам порог – на него можно было полюбоваться и послушать переливающуюся воду. Едва мы встали, к нам подошел парнишка и попросил сигарет. Его друзья находились уже за порогом, верно, обнеслись, и о чем-то так громко совещались, даже порог их не заглушал! Пока Андрей доставал сигареты, я поинтересовалась, знает ли он что-нибудь о ближайшей станции, с которой можно уехать. Парень рассказал, что со станции «Воньга» ходит поезд до Кеми. Проходит он мимо станции около 16 часов, а сама дорога на станцию идет по рельсам от моста. Ну, про мост и станцию мы знали, а вот время прибытия поезда взяли на заметку. Обошлась нам эта информация в пачку сигарет, которую адмирал великодушно пожертвовал на всю компанию. К концу похода настроение становилось все лиричнее, и я села нанизывать грибы на нитку, дабы высушить их и сохранить уже в Москве. Пошел дождь, мы залезли в палатку, а грибы остались сохнуть. Наутро было солнечно и весело, порог переливался на солнце и выглядел очень симпатично. Но мы все равно его обнесли и поплыли дальше, морально готовясь к Вяккеру – самому крутому порогу на маршруте. Последние несколько дней мы плыли в касках и спасжилетах, хотя они и не очень помогали при посадке на мель – зато согревали! Перед Вяккером отдохнули на Уманьгозере, там тоже нашли могилу и подивились, как можно было угробиться на таком тихом и мелком месте? Ленка на память искупалась недалеко от могилы, а я пособирала чернику. Доехали до начала порога и встали перед ним – пообедать. Ленка опять накидала в суп червивых грибов, и я опять осталась почти без обеда. В лоции перед Вяккером сделана пометка: проходить в несколько приемов. Мы сделали один прием и зачалились осматривать основной слив. Прямо над сливом красовалась очередная могила. На ней даже лежали детали от байдарки покойника. Я подсчитала, что они здесь уже дольше пяти лет лежат, надо же! Могила как-то не вдохновляла проходить слив, но это был последний шанс познакомиться с настоящим порогом. Адмирал осмотрел все опасные места и подробно рассказал, в каком месте каким веслом грести, но запомнить все это было нереально и мы положились, вернее, положили на судьбу. Одно меня смущало – все никак не могла понять, есть в сливе булыжник или нет. Уж очень здорово переламывалась струя в конце слива. Адмирал успокоил нас, сказав, что сейчас он пойдет первым, и мы увидим, есть там камень или нет. Страховки у нас, конечно же, не было, да она и не особо-то была нужна. Андрей обещал, если там нет камня, встать в конце порога и ловить все, что уплывет. Я мысленно перекрестила адмирала, перекрестилась сама, и мы начали преодолевать препятствие. Слив проходился очень легко – сам собой. Нашей задачей было только вписаться в узкий проход между двумя острыми камнями сразу за сливом. Кстати, в сливе камня не было. Вписались мы удачно, удачно вошли в поворот, удачно сели на булыжники, удачно с них снялись, нас вполне удачно понесло дальше и опять бросило на камни. И так, садясь и снимаясь, мы проходили этот порог – все из-за низкой воды, все из-за бывшей жары, все из-за проклятых камней! На каком-то из камней нам не очень повезло. Мы безуспешно пытались сняться, нас развернуло кормой вперед, Ленка вылезла снять байдарку, но из-за течения обратно влезть не смогла, взяла весло и отправилась по камням на берег. На прощание я попросила ее развернуть меня в нужном направлении и пустилась в самостоятельное плавание. Самая печаль, что я, как сидела на носу, так осталась сидеть. А лодка, как известно, слушается капитана, а не матроса. Грести я не могла из-за камней и только периодически отталкивалась от них веслами, надеясь попасть на струю. Иногда это удавалось, и я плыла метра полтора, потом опять отдыхала на камнях. На одном из них пришлось вылезти и промочить сапоги. Адмирал в конце порога махал мне веслом что-то утешительное, а я показывала ему фигу, подразумевая, что до конца порога я в одиночку не дойду. И верно, не дошла – на очередном булыжнике, Ленка, догонявшая меня по берегу, крикнула, чтобы я ее подождала, и по камням добралась до байдарки. На спокойную воду мы выплыли полным экипажем. Адмирал, как всегда, когда все заканчивается благополучно, начал проводить воспитательную работу и так меня достал, что я на него наехала, а он обиделся и следующий порог назло пошел без просмотра, а мы – за ним. Первую часть порога по имени Ассу мы прошли с ходу, а к середине опять стали налетать на камни. Особенно повезло злому адмиралу – он впиндюрился в сильно выступающий из воды булыжник, а струя так и норовила его залить. И он на этом камне здорово повеселился, так, что чуть не кильнулся. Хорошо, что мы с Ленкой в это время тоже сидели на камнях, а то бы налетели на него и вышел бы полный абордаж! Тем не менее, он не кильнулся, а мы, наученные чужим опытом, ювелирно обошли коварный булыжник и выскочили к мосту. Чего-чего, а этого я так скоро не ожидала! Мост означал конец похода. Конечно, мы знали, что после этого Ассу будет мост, но мне казалось, что мы еще немного проплывем, морально подготовимся, увидим мост издалека и поймем, что вот, мы и дошли до конца! Но мост возник, как «здрасьте» среди ночи, а после него сразу надо было и вставать, иначе, плыть нам дальше – до самого Белого моря. На море мы с самого начала не собирались, да и сама мысль о том, чтобы пойти по морю на байдарках внушала мне отвращение, а тут вдруг как-то обидно стало – находиться в двух часах плавания от моря и не повидать его! Все же, пришлось побороть стремление к неизведанному и остановиться. Мы встали прямо за мостом и любовались всеми проходившими поездами. Последняя стоянка, как правило, самая душевная, какая бы она ни была. Поэтому она понравилась мне больше всех остальных, хотя и мусору на ней было предостаточно, и деревья росли, на дрова не очень годные, и вообще, здесь до нас народу много побывало, что совсем неинтересно. Встали мы еще по солнцу, и пока оно не село, сушили вещи. Ужин был отмечен принятием спиртного – мы наконец-то добили наши несчастные полтора литра водки, ехавшие с нами весь поход! Точнее, не все полтора литра, а то, что от них осталось – по полторы стопки на каждого. Водку еще несколько дней назад основательно испортили перцем - предусмотрительный адмирал решил из всего объема изготовить «карельскую микстуру». Теперь, никуда не денешься, пришлось лечиться. Мы выпили за наш женский экипаж, за боевое крещение на реке Воньге, за удачное прохождение порогов, за успешное окончание похода и уложились в полторы рюмки, вместо четырех – по числу тостов (но если пить водку с красным перцем, то вам и полрюмки хватит, чтобы глаза вылупить)! Итак, мы добрались до конца нашего путешествия вполне благополучно. Теперь предстояло добраться до дома. Никогда не знаешь, удастся ли тебе это, если ты возвращаешься из похода. В последнее утро Карелия провожала нас мелким дождем. На завтрак была памятная пшенка, а обедать мы планировали там, куда доедем. Спешить было некуда – до станции час ходу, а поезд обещали около четырех, поэтому мы очень долго завтракали, а вот собрались, наверное, впервые за весь поход, довольно быстро! Рюкзаки ни фига не полегчали, хоть мы и уничтожили всю еду, привезенную из Москвы. Вместо круп, сухарей, сахара и концентрированных супов, в рюкзаке у меня поселились бутылки с черникой, наполовину высохшие грибы и еще какая-то дрянь, которая неизвестно откуда взялась, чтобы быть выброшенной в Москве. Еще я взяла с собой карельского мха. Напялив рюкзаки, мы затопали вверх, к рельсам по довольно крутому и неудобному подъему – того и гляди, кувырнешься вниз с рюкзаком! Пройдя по рельсам несколько метров, адмирал озаботился поиском другой дороги – более короткой и удобной. Мы оставили рельсы и спустились по почти отвесной насыпи. Далее, следуя за адмиралом, мы немного пособирали грибы, немного поели черники, вволю намахались от комаров, я добавила еще мха к своим трофеям, никакой дороги не нашли и полезли опять вверх. Сказано же в описании – идти по рельсам – и иди себе по рельсам, а не лезь в болото! Конечно, по рельсам идти – тоже не сахар, но хоть знаешь, куда придешь. Дважды мы останавливались отдохнуть: один раз мимо прошел поезд, один раз встретились дорожные рабочие, помогавшие себе матом при исполнении служебных обязанностей, мы поинтересовались у них, далеко ли до станции? Ответ был самый классический: «До какой станции?» Местные люди – везде удивительные! Точно так же мы искали улицу в деревне под Ногинском. Спросили у местной милиции, где здесь улица Льва Толстого, и получили встречный вопрос: «В каком городе?» Это притом, что в деревне – всего одна улица! А здесь – всего одна станция. Скоро нам стало казаться, что мы ее уже видим, но очевидно, это был мираж – станция никак не приближалась. Наконец, показался каменный сарай неизвестного назначения. Поодаль стояло несколько жилых (или нежилых – по виду) домов и полуразвалившихся деревянных сараев. Мы подошли к кирпичной постройке без окон и дверей, по всему, призванной обозначать станцию. Углем на самом верху значилось: «Воньга». Далее: «Литфак-2001», «МАТИ-2001», «здесь были …(список имен)», и, конечно же, «козлы». Когда будет поезд, станция ли это и чего дальше ждать, было неизвестно. Адмирал отправился за справками в ближайший дом и вернулся ни с чем. Мы посидели под строением с надписью «Воньга», погрызли сухари, погадали кроссворды. Через некоторое время из дома вышла бабуля, и мы с адмиралом бегом бросились добывать информацию. Оказалось, что действительно поезд проходит здесь около 17 часов и подбирает на этой станции людей. Мы вернулись к станции ждать поезда. К нам присоединились еще парень с девушкой – тоже туристы, а потом из леса стали вылезать местные бабули и дедули с ведрами грибов. Оказывается, они сюда из Кеми за грибами ездят; вот никогда бы не подумала, что в Кеми нет грибов! По-моему, если уж куда и ехать из Москвы за грибами, то, как раз в Кемь! Тем временем подошел поезд, и все начали грузиться – кто грибами, кто рюкзаками. Я застряла в дверях, и если бы не добрый проводник, который взялся за петлю на рюкзаке и втащил меня в вагон, то очередь грибников долго пинала бы меня сзади, чтобы проложить себе дорогу. Вагон оказался купейным, так что у нас было полтора часа, чтобы привыкнуть к цивилизации. Здесь я впервые за две недели увидела себя в зеркале и очень удивилась, что все еще не потеряла сходства с человеком – после похода ощущаешь себя прямым потомком какого-нибудь дриопитека, особенно рядом с людьми, в походе не бывшими. По дороге в Кемь я подробно изучала карту Карелии – хоть теперь посмотреть, где нас носило. Однако вид карты вечно наводит меня на размышления о том, сколько еще есть мест, где мы не были, и две недели показались потраченными впустую; за это время, по-моему, следовало бы обежать половину Карелии. Еще я гадала, где же проводник, почему он не идет взимать с нас плату за проезд, и очень волновалась, что мы едем бесплатно. Проводник так и не пришел; он высадил нас в Кеми и ничего не потребовал в уплату. Я чувством сказала «спасибо» и с надеждой посмотрела на него, ожидая, что он вспомнит про деньги. Но проводник только сказал: «Все, что ли, вышли?» Может, он не деньгами берет? В купе у него лежали горой грибы – наверное, грибники расплатились. Если так, то нам и заплатить нечем. И мы пошли тратить деньги в буфет. В Кеми оказался очень приличный зал ожидания с цветами в кадках, буфетом, достаточным количеством стульев, расписанием поездов и кассой – и все под рукой! Удивительно, что все это было очень даже чистым, ухоженным, что для отдаленных уголков несвойственно, а при том количестве туристов, которое мы там видели, просто нереально. Приехали мы рано, наш поезд ожидался в пятом часу утра – всю ночь тут прозябать. Народу в зале немного, в буфете, если не считать мужика в военной форме с пивом и двух каких-то непохожих на русских, но тоже с бутылками, никого. Мы, трое из лесу (самая грязная штормовка – у меня), вероятно, являли собой колоритную картину, и мужики с любопытством на нас уставились. Мы, естественно, съели суп и салат, и второе, и весь хлеб – мужики смотрели на нас с недоумением. Я хотела помыть руки, чтобы им поспокойнее было, но умывальника так и не нашла. После обеда мы с Ленкой пошли гулять по городу и насобирали некоторое количество деклассированного элемента, который почел за честь с нами познакомиться, наверное, приняли за своих. Один просил у нас взаймы, другой, наоборот, угощал пивом, а третий - то ли хотел проводить, то ли его самого провожать надо было. Когда стемнело, к нам стали клеиться местные молодые люди, а их девушки, оценив наш внешний вид, их одергивали. Из всех достопримечательностей Кеми мне больше всего понравилась в одном из ларьков бутылка из-под уксуса с надписью на этикетке «лосьон «Розовая вода» – оказывает смягчающее и очищающее воздействие на кожу лица и шеи». Кроме этого шедевра, были еще памятники: основателю комсомольской организации Кеми и группе революционеров, погибших за правое дело. В остальном, город ничем не примечательный. Нагулявшись по Кеми, мы вернулись в зал ожидания пьянствовать водку – теперь уже нормальную, без перца. После водки время начало тянуться, а вокзал - наполняться туристами и котами. Коты бродили в поисках съестного, а туристы обсели весь зал и проводили время кто как мог. На первом этаже группа товарищей, отгородив угол зала рюкзаками, постелила коврики и спальники и улеглась спать. На втором часть людей играла на гитарах, часть спала, хотя и менее цивилизованно, чем на первом, часть шлялась с этажа на этаж, заходила в ночные магазины и отоваривалась в них на дорогу колбасой. Мы тоже купили колбасу и тут же ее съели. Пришлось купить еще, в другом магазине; эта была похуже, и я отказалась от своей доли ради дорогих друзей. Есть и пить уже надоело, к тому же, время было позднее, и каждый ушел в себя до прихода поезда. Я решила не спать и мужественно таращила глаза на всех прибывающих. Наконец объявили, что поезд опаздывает. Спустя назначенное на опоздание время, туристы оделись в рюкзаки и вывалили на платформу. Минут через 15 объявили, что поезд опаздывает еще раз. Люди уже начали выражать свое мнение, но тут поезд и показался. Он подполз к станции, остановился и… все! Двери никто не открыл. Самые активные забарабанили по вагону кулаками. Дверь открылась, высунулся зевающий во всю варежку проводник, глянул сверху вниз на бушующую толпу туристов и поинтересовался: На пожар, что ли? Да спать хотим! – заорали ему из толпы. Проводник тоже, видать, хотел спать и начал пошевеливаться с посадкой. Мы вломились в вагон, обвешали его грибами, обставили бутылками с черникой, долбанули еще водки, и спать мне расхотелось окончательно. За окном поехала Карелия на фоне встающего солнца. Белые ночи совсем кончились, рассвет наступал такой же, как в Москве. Отпуск тоже кончился, и все поменялось местами: Москва уже была здесь, а Карелия – там. Впечатление было такое, что это не мы уезжаем, а она уезжает от нас, увозя с собой все свои озера с островами, берега, покрытые мхом, леса, заросшие черникой и грибами, дожди, ветра и холода; а нам осталась только связка полусухих грибов, да черника на варенье. За окном зима, на подоконнике у меня лежит кусок карельского мха, я ем суп из наконец-то высохших грибов, пью чай с черничным вареньем и жду лета. Вот будут две недели отпуска – поеду в Карелию! [1] Автор все каркасные байдарки называет «Тайменями», но вообще-то, у Ромы была RZ – прим. адмирала. |
|
(C)2002-2003 Свешникова
Елена.
|
